Вопрос:

После смерти мужа от чужих людей больше помощи, чем от близких. Очень обидно, родственники не понимают, что нужна их поддержка? Почему так происходит?

Ответ:

В связи с этим вопросом расскажу сначала личную историю, произошедшую совсем недавно, в конце декабря прошлого года.

Было утро, рабочий день. Сына проводила в школу. Завтракала, одновременно включая компьютер. Спешила закрыть сессию до новогодних праздников. Надеялась, разгребусь, позову подругу на чай.

Мы росли с ней в одном дворе. Ходили в одну группу в садике,  а потом учились в одном классе. Дружили, сидели за одной партой. Нас настолько часто видели вместе, что на вечере встречи выпускников, спустя 20 лет после окончания школы, первый вопрос, который задавали мне учителя:»А где Катя?»

Катя уехала в Харьков и осталась жить там. Потом Катя заболела. Ей с детьми пришлось приехать обратно в наш городок под Саратовом, ближе к родным, чтобы иметь возможность лечиться.

Впервые за двадцать лет, мы встретились осенью и очень тепло пообщались. С Катей говорить обо всем было легко и свободно. Чувствовались мудрость и принятие в каждом слове, свойственные людям, стоящим на пороге вечности. Катя угощала вкуснейшими блинами на козьем молоке. В маленькой съемной квартире было свежо и уютно. Уходить совсем не хотелось.

Наши дети подружились. Сын оставался у Кати с ночевкой несколько раз и был в полном восторге от их собаки, хомяка. Тетя Катя ему тоже понравилась. После ночевки сын рассказывал какая она добрая, красивая и что ей очень идет пестрая чалма.

Я искала возможность встретиться снова. Мы планировали провести фотосессию. Но все как-то откладывалось. То дети болели, то я уезжала, то Катя. А тут еще сессия. Спешила все сдать. Но не успела.

В тот день пришло сообщение, которое надолго выбило из колеи. «Нина, Катя сегодня умерла».

Завтрак встал в горле. В глазах помутнело. Попыталась подняться с дивана, но ноги подкосились и я не то сползла, не то упала. В общем как-то оказалась на полу. Я делала безуспешные попытки встать и не понимала что происходит. Все плыло. В голове пульсировало:»Не может быть, не успела».

Я так и не успела напоить ее чаем, сфотографировать. А Катя? Двое детей, мальчик и девочка, ровесники моему сыну. Вырастить, женить, внуков увидеть, Катя жить не успела.

Я лежала на полу и слышала свой собственный вой. Было страшно и больно.

Доползла до телефона. Руки не слушались, глаза не видели. Наконец смогла набрать номер Катиной сестры. Услышала голос, такой похожий на Катин, и поняла, что выть не перестаю.

«Боже, да возьми себя в руки»,- подумала я. «Это не твое горе, на том конце ее родной человек, сестра». Вспомнилось, как не могла найти, что сказать рыдающим подругам, звонившим после гибели мужа. «Еще не хватало, чтоб тебя успокаивали».

Попыталась успокоиться сама. Получилось плохо. Тогда решила много не говорить. На ломанном русском выдавила:»Бгде, Катяяя? Кудаааа иттти?» «Катя умерла дома, она сейчас там».

Стала собираться. Выть не переставала. Всё, как учили. Эмоции и слезы не сдерживала.

Осознала, что не помню адрес. Катя снимала квартиру и я была там лишь однажды. Перезванивать сестре и спрашивать не стала. Шла по наитию. Как будто даже успокоилась, сосредоточилась, чтобы не попасть под машину. Пришла точно по адресу уже с сухим лицом.

Открывая незапертую дверь в квартиру, полную детей, людей, переживающих страшную трагедию, с ужасом поняла, что кроме слов «держитесь» и «надо жить ради» ничего в голову не лезет. То есть совсем.

Шокированный ум продолжал пытать «гениальными» идеями о собственной полезности. Стала судорожно вспоминать, о чем писала когда-то в своих постах.

• Быть рядом.

Так, это есть, дошла.

• Обнять.

Попыталась, по-моему это было лишним.

• Предлагать реальную помощь.

Что могу? Что могу?

Усыновить детей?

Забрать к себе собаку?

Эй, может быть что-то более реальное?

Хомяка?

Деньги! Отдала. Что еще?

Я не знаю, не знаю, что еще!!!

• Спросить, чем помочь.

Точно! Я же об этом столько говорю, что сразу то не догадалась?

«Понимаете, я сейчас ничего не соображаю, скажите, что я могу сделать?»

«Понимаем». В глазах родителей и сестры Кати боль и отчаяние.

«Заткнись лучше, очень поможешь», — подумала я про себя.

Чёрт! Я хоронила мужа и не только. Второй год веду группу поддержки вдов. Ежедневно консультирую женщин, переживающих смерть мужа. Я — автор статьи о том, как поддержать в горе. И вот эта вот, выдающая классические перлы неадеквата, странненькая подруга детства — тоже я?!

Не переставала удивляться, насколько мне удается поддерживать незнакомых женщин, настолько оказалось невозможным быть полезной для людей близких, в горе, имеющем ко мне отношение.

Как сказал герой любимого сериала «Друзья», наблюдая за хоккеистами:»Что интересно, эти ребята — полные нули в фигурном катании». Так я себя и чувствовала. Коньки есть, лед есть, я — ноль.

Почему? Почему, когда у нас случается горе часто родные не могут помочь, несут откровенную чушь, а друзья ведут себя странно или отдаляются?

Может быть близкие тоже находятся в шоковом состоянии после трагической новости?

Может люди, хотят помочь, но просто не могут повести себя адекватно в силу объективных причин?

По мере того, как шло время, мысли об опеке над детьми и животными Кати отходили на второй план (ума хватило не предложить вслух). На первый план по-прежнему не выходило ничего дельного.

Казалось неуместным звонить, спрашивать, как себя чувствуют. Понятно же, как. Сообщения писала и стирала. Все, приходящие в голову формулировки, звучали до отвращения банально.

Вероятно от невозможности выговориться сводило челюсти. Больно было так, как будто во всех зубах одновременно воспалились нервы. Я много плакала. Почти не спала.

Муж привык к разговорам о моем супруге, погибшем восемь лет назад. Но теперь он был свидетелем острого горя, а это совсем другое явление. Когда я снова заплакала, рассказывая мужу, что думаю о случившемся с Катей, он грубо остановил меня. «Хватит, ты хочешь зубов лишиться?»

Помню, я так оскорбилась. Нельзя, нельзя запрещать горевать, ну уж он то должен был знать! Если бы не семь лет стойкой поддержки в отношении другой трагедии, думаю, всерьез бы обиделась. Но я смогла понять, чем обусловлена его реакция. Он был сильно напуган. Я объяснила, что нуждаюсь в диалоге и это не принесет мне вреда, скорее напротив. Муж извинился, объяснил, что переживает за мое состояние и все внимательно выслушал.

Тогда я в очередной раз поняла, как важно успокоить родных и сформулировать, в чем сейчас есть необходимость, в какой помощи.

Мне было нужно говорить.

В разговоре, пришла к выводу, что для того, чтобы поддерживать кого-то, важно быть в ресурсе. Чтобы быть в ресурсе, желательно не быть эмоционально привязанной к ситуации. А это практически невозможно, когда дело касается близких или тебя самого. Редко кто может, вовлекаясь в процесс горя, быть надежной опорой для тех, кто горюет с ним и/или еще больше. Если это кому-то удается, то скорее всего его самого поддерживает некто не вовлеченный или есть другие мощные ресурсные источники.

У меня была поддержка. Поэтому я собралась. Настроилась. В день похорон нашла силы. И потом, на поминках, которые пришлись на 31-е декабря, и на сорок дней. Позже я смогла найти важные слова и даже удалось быть в чем-то полезной. Но как же это было трудно, не смотря на весь опыт и знания. А каково тем, у кого таких знаний нет?

Но большую часть времени я чувствовала себя напуганной маленькой Ниной, прощавшейся с подругой детства, с частью себя. Я хотела, но понимала, что не имею права никому из присутствующих сказать:»Это моя Катя!» Там были ее родители, сестры, брат. Их утрата несравнимо большая. Помню, как хоронила мужа. Это был только мой Олег.

Но это была моя, моя Катя. Моя подружка, веселая, озорная, с кем гуляли во дворе и ходили в садик. Моя одноклассница, прилежная, с убористым почерком, с которой не могли дойти до дома, болтая, без конца провожая друг друга. Позже, это — мама двух деток и подруга, живущая в стране со сложной политической ситуацией. А еще через несколько лет, та, кто сражалась с коварной болезнью. Мужественно сражалась.

Теперь Катя — соседка моего погибшего супруга. На огромном районном кладбище, не зная где похоронен Олег, родственники выбрали место практически в двух шагах.

Олег и Катя, два близких сердцу человека, мои утраты. Рядом. Они — родители детей, которые подружились так, что мой сын, сам, боясь гробов и мертвых тел, первое что сказал, узнав о трагедии:»Мама, я пойду с тобой на похороны, пойду поддержать ребят».

Мой мальчик. Его не учили поддерживать. Но видя, в каком я состоянии сказал:»Мамочка, я не знал тетю Катю так хорошо, как ты, я с ней не рос и не дружил. Я понимаю, что тебе сейчас плохо и грустно, мне очень жаль, что я не могу с тобой вот так же поплакать. Я тебе сочувствую и если хочешь, ты проплакайся и поговори. Что хочешь, чтобы я сделал для тебя?»

И я сказала, и проплакалась, и поговорила. Рассказала, что поняла, как страшно терять маму, как больно видеть осиротевших деток и несчастных родителей. Что нужно беречь себя и друг друга. Не оставлять на потом общение с близкими и важные слова. Стараться жить начисто, не надеясь успеть что-то исправить. Потому что можно не успеть.

Родственники, друзья бывают разные. Конечно не всем свойственны тактичность и эмпатия и на это вряд ли можно повлиять.

Надеюсь мой рассказ позволит взглянуть на ситуацию, в которую попадают близкие горюющих, под другим углом. Поможет немного понять их.

У нас с утратой рухнула жизнь. У знакомых добавилась трагическая история о тех, кого они знают. А у близких, у близких на глазах рухнула наша жизнь. И им от этого по-своему больно и страшно.

Когда умерла Катя, я впервые чувствовала себя бесправной горюющей и беспомощной поддерживающей одновременно. Я подумала, что, наверное, так же чувствуют себя наши родственники и друзья. У них тоже горе.

У нас разные утраты, как ни крути. Какими бы участливыми не были наши близкие, скорее всего они нас не поймут. Но и им тоже тяжело.

В силу небезграничности собственного ресурса, родные иногда просто не в состоянии нас поддерживать, это нормально. Тогда нужно искать помощи посторонних людей. На каком-то этапе это могут быть группы поддержки, психолог, священник.

Близким тоже нужно время и возможность восстановить свои силы.

Они будут раньше нас возвращаться к жизни, это естественно. Вместе с тем, им все труднее будет сочувствовать нам, это тоже нормально. Но их восстановление и возвращение необходимо для того, чтобы они смогли помочь вернуться к жизни нам.

Чаще всего окружающие хотят помогать, но не знают как. Важно объяснять, какую помощь мы от них ждем и просить о ней.

Вам трудно просить о помощи? Составьте список «Мужских дел».

Одна участница группы составляла список дел, которые она не может выполнить самостоятельно. Этим раньше занимался муж. Когда кто-то приходил в гости, она протягивала список и друзья, родные могли выбрать из него то, что им под силу сделать.

Дружба – это не только то, что ты можешь дать, это и то, что ты можешь принять. Позволяя близким заботиться о нас, мы даем им возможность проявлять свою любовь, участвовать в нашей жизни.

Не общайтесь только с одним человеком. Распределите, кому и что из вашего окружения по силам. Кто-то может слушать, кто-то болтать без умолку, кто-то посидит с вами молча, а кто — то поведет на прогулку, в музей. Лучше просить о помощи разных людей. Настроение, желания переживающих утрату иногда так часто меняются,  что даже самый надежный и верный друг, может не справиться со всеми задачами в одиночку.

Не спешите рвать связи, уходить в глухую изоляцию. Это вы всегда успеете. Чужие люди не заменят семью, какими бы внимательными и понимающими они не были.

Близкие тоже переживают, еще больше от того, что любят нас. Да, возможно, сегодня они совершают ошибки. Но мы с вами как никто знаем, что завтра есть не у всех.

Автор: Нина Рябова (Перунова)